Мне понравилась моя речь, я даже сам почувствовал себя философом. Но тут же заметил, что передо мной сидит вовсе не Ницше, а малоизвестный композитор, самоуверенную речь которого я уже не мог разобрать. И в ту же минуту, вспомнив многие хлёсткие замечания Юрия Феликсовича со всем его паническим поклонением силе и попытками волевого управления ускользающей жизнью, в основном в его книгах о Скрябине и Сати, узнал в них своего пациента. Во мне вспыхнуло чувство оскорблённости, как если бы надо мной непристойно подшутили. Да я просто кипел от негодования. Но по причинам, которые не сохранились в моих воспоминаниях, нашёл в себе силы просто встать и, заявив, что не могу более помочь ему, оставил пациента наедине с ветхими, тронутыми серой плесенью стропилами чердака. В этот момент резонно было бы ожидать что-то вроде хлопка символического мыльного пузыря, но фантазия моего сновидения не подготовила никаких эффектных выходов. Напротив, серый силуэт продолжал вещать пустоте, даже не заметив моё исчезновение.
____________
* – тут, я думаю, мой сон подыгрывал Брейеру
